Сторонники рыночной экономики приводят такой аргумент против экономики плановой: дескать, она не может удовлетворить в полной мере спрос населения на товары и услуги, поскольку он всё время меняется, а плановое производство не способно угнаться за этими постоянными изменениями — в силу негибкости и административно-командного устройства. И поэтому общество, устроенное на основе плановой экономики, в конечном счёте проигрывает обществу, устроенному на основе экономики рыночной.
Данный аргумент бьёт сама рыночная экономика. И развитие государств с рыночной экономикой со второй половины двадцатого столетия до настоящего времени это наглядно показывает. В частности, для рыночных стран упомянутого периода характерно то, что принято называть обществом потребления. То есть, для большинства населения после удовлетворения основных потребностей одной из главных целей становится потребление всё новых и новых материальных благ.
Процесс этот отчасти естественный, но дополнительно раздут производителями товаров и услуг с целью обеспечить повышенный спрос на эти самые их товары и услуги. Однако не всегда потребитель имеет возможность или желание их потребить. И чтобы смог — придумали кредиты, а чтобы захотел — маркетинг. Маркетинг по сути представляет из себя набор инструментов, позволяющих оседлать сознание потребителя, направить его внимание в нужную сторону.
Но раз в обществе с рыночной экономикой возможно убеждать людей хотеть конкретные материальные блага, то почему подобное невозможно в обществе с плановой экономикой? Плановая экономика, в отличие от рыночной, централизованнее, менее хаотична — значит, и сделать это будет проще. Скептики, конечно, тут же приведут в пример Советский Союз и другие социалистические страны, где плановая экономика не смогла обеспечить людей всеми необходимыми благами в достаточном количестве.
А принципиальные противники плановой экономики в ответ на это скажут, что природа человека такова, что он будет сопротивляться, если его искусственно, даже насильно станут убеждать в чём-то, регулировать и направлять его потребности, пусть даже это направление полезно для общества и идёт в правильном русле. Опять же вылезет негибкость. Ещё они вспомнят про чисто биологическое, животное желание человека сгрести как можно больше материальных благ под себя и для себя.
Здесь я выдвину два тезиса:
1) Плановая экономика вполне способна быть гибкой. В этом ей помогут развитые средства связи и широкая компьютеризация и автоматизация производства и систем распределения. Потребитель сам сможет влиять на план, выбирая и на этапе его составления, и в процессе его выполнения определённые материальные блага, обладающие определёнными свойствами. Это будет нечто вроде интернет-магазина. Закладываться в план будут единицы продукции, без особой конкретизации их особенностей.
Но как быть с количеством? Количество же производимых благ всё равно будет ограничено технологическими и сырьевыми возможностями, а значит, если кто-то захочет взять себе больше, чем ему нужно или положено, то не достанется кому-то другому. А вот тут как раз и должен выступить на арену маркетинг, который станет контролировать такие желания — скажем, давая тем, кто готов себя ограничить, возможным доступ к более интересным благам (или что-то в этом роде).
2) Современный маркетинг — это прообраз будущей науки об учёте и формировании потребностей (спроса на материальные блага), а также о распределении материальных благ в обществе. Думаю, немало противников найдётся у утверждения, что плановая экономика — это экономика будущего, но я считаю именно так. Вполне возможно, что именно превращение маркетинга в науку со временем и повлияет на превращение обществ с рыночной экономикой в общества с плановой экономикой.
Некоторые признаки будущего превращения проглядывают и сейчас (точнее, видны предпосылки, которые неизбежно или почти неизбежно указывают направление движения). Полагаю, уже к концу, а может, и к середине текущего столетия экономики многих развитых стран удивительным образом станут напоминать в основных чертах экономику СССР. Альтернативный путь, впрочем, возможен — это мир войны (но и эта дорога всё равно ведёт туда же, только она длиннее).
